Полпред Президента России в ДФО рассказал о проблемах, которые мешают развитию и Дальнего Востока, и всей страны
О повороте нашей экономики на Восток говорят давно, но в последние полгода этот процесс стал особенно заметен. Правда, на этом пути возникли трудности. Как идет развитие регионов Дальнего Востока? Что с логистикой, привлечением человеческого и инвестиционного капитала в регион? Об этом в интервью «КП» в преддверии Восточного экономического форума рассказал Юрий Трутнев, вице-премьер - полпред Президента России в Дальневосточном федеральном округе.
- На одном из недавних совещаний вы подчеркнули, что Дальний Восток выходит в авангард поворота экономики на Восток. В чем это проявляется?
- Президент России Владимир Путин еще в 2013 году определил развитие Дальнего Востока национальным приоритетом на весь XXI век. С этих слов началась большая работа по созданию условий для этого. Более пятидесяти законов, сотни актов правительства. Результат - формирование совершенно разных преференциальных режимов - ТОР, СПВ (территория опережающего развития, свободный порт Владивосток. - Ред.), выравнивание энерготарифов, «один гектар» и так далее. Что изменилось в этом году? Изменилось то, что целый ряд западных стран, мне кажется, что не самостоятельно, потому что никаких плюсов они от этого точно не получат, а по указке Соединенных Штатов Америки, перестали с нами взаимодействовать. Экономические отношения с Западом у нас практически прекратились. А экономические отношения с Востоком продолжаются.
- Какие здесь сложности проявились?
- Возникла огромная транспортная нагрузка. Она требует выполнения большой работы, чтобы транспортная инфраструктура могла вывезти весь объем необходимых грузов, чтобы выполнить все контракты. Она просто к этому одномоментно оказалась не готова. Сегодня у нас существует дефицит провозных мощностей, идет модернизация Восточного полигона железных дорог. Большие меры принимаются по развитию Северного морского пути. Недавно правительство приняло его план развития до 2030 года. Мы перестраиваемся, чтобы справиться с тем экспортным потоком, который возник в направлении Дальнего Востока.
- Вы упомянули провозные мощности и погранпереходы. Как сейчас ведется работа по ним?
- По погранпереходам - свет далекой надежды. Было общее собрание. Мы обсуждали, как дальше с этими погранпереходами быть. Были разные предложения, в том числе по передаче функций от Минтранса Минстрою. Но министр транспорта Виталий Геннадьевич Савельев сказал, что ничего никому передавать не надо, он со всем справится. Я очень хочу, чтобы так и случилось. Пока мы можем говорить о том, что значительно увеличено финансирование строительства погранпереходов. Это плюс. А минус - это то, что мы снова от Минтранса получили предложения по переносу сроков и, уж извините, их не согласовали. К сожалению, сейчас твердо сказать о том, что все, ура, победили, я не смогу. Пункты пропусков в Приморском крае - Пограничный, Краскино - строятся более девяти лет. Я не могу понять, что там строить такое количество времени. Это простое здание, где проходит досмотр транспорта и оформление грузов. Стоит досмотровое оборудование. Всё. Это не дворец съездов, это не стадионы, которые строили к Олимпийским играм. Это совсем другого порядка строения. Но строятся они слишком долго. Я продолжаю надеяться на то, что Виталий Геннадьевич выполнит свои обещания. Но пока это только надежды.
- Недавно был анонс реконструкции трех погранпереходов. Эта работа на каком этапе сейчас?
- Адресуем этот вопрос Минтрансу. Я на погранпереходах был последний раз несколько месяцев назад. Большого восторга не испытал. А недавно я расписал в адрес Минтранса и Минвостокразвития статью, которую прочитал в СМИ. Там было написано, что на погранпереходе Пограничный водители до того устали трястись по колдобинам, что сбросились, купили несколько машин гравия и засыпали ямы. Здорово, конечно, что такая высокая степень сознательности. Но, может, все-таки этим будут заниматься те люди, которым это по работе положено?!
- На развитие международных связей наложили свой отпечаток пандемия и карантинные меры, а теперь еще и санкции. Как этот диалог сейчас выстроен?
- Работа с иностранными партнерами продолжается. Есть межстрановой формат общения, работают межправкомиссии. Идут конкретные переговоры по строительству тех или иных объектов, реализации инвестиционных проектов. Они идут по-разному, но чаще всего позитивно. Потому что выходят на эти переговоры те компании, которые уже заинтересованы в работе с Россией. У нас были ситуации, когда те или иные контрагенты не выполняли обещаний. Я таких вещей не люблю, считаю, что обещания должны выполнять все. В целом я исхожу из того, что никогда не будет так, чтобы большее количество инвестиций приходило из-за рубежа.
- Почему?
- По целому ряду причин. Во-первых, скажу честно, нам это и не очень выгодно. Все-таки Россия прежде всего должна развиваться ресурсами интеллекта и творчества наших граждан. Во-вторых, любой инвестор, который вкладывает деньги в другую страну, у него есть определенная обеспокоенность: а как будет проходить правоприменение, а не будут ли какие-то сложные моменты, отношения с органами власти, с силовыми структурами, о которых он пока не имеет представления. В чужую страну всегда зайти сложно с этой точки зрения. Конечно, наибольшее количество инвестиций у нас приходило, приходит и будет приходить, я уверен, из России. В то же время иностранные инвестиции имеют значение с точки зрения конкурентности наших режимов. Если мы видим, что у нас участвуют иностранные инвесторы, значит, они осознают, что режим привлечения инвестиций у нас организован не хуже, чем в других странах. Для нас это важно.
- Какая доля сейчас иностранных инвестиций? И какие страны в первой тройке?
- На Дальнем Востоке сегодня 13% иностранных инвестиций. На первом месте по вполне понятным причинам, связанным и с уровнем взаимопонимания между нашими странами, и с экономическим потенциалом нашего соседа, стоит Китай. Япония и Корея занимают второе и третье места по объему инвестиций в дальневосточные регионы.
- Реализовано уже более полутысячи проектов. Почти 100 тысяч рабочих мест. Это все хорошо. Но что вы думаете о создании комфортной городской среды? Какие проекты считаете приоритетными в этой сфере?
- Первое. Мы действительно начали с экономики. Потому что мне кажется, что если не создаешь условий для экономического развития, то все остальное просто не получится. Для того чтобы развивать социальную сферу, надо где-то деньги зарабатывать. Сегодня можно говорить, что Дальний Восток по привлеченным инвестициям, по росту промышленного производства достаточно уверенно смотрится на уровне всех других территорий нашей страны. Совершенно понятно: для того чтобы люди приезжали и работали, надо, чтобы у них здесь была не только работа и зарплата, а им было комфортно здесь жить. Поэтому мы начали работу по созданию мастер-планов городов. Всего мы их должны разработать 25, а на этом ВЭФ доложим президенту три мастер-плана, отобранных специальной комиссией. Это мастер-план Петропавловска-Камчатского, Улан-Удэ и Магадана. Но работа будет продолжаться и по всем другим территориям.
- Мастер-план. Что это такое?
- Мастер-план - это этап до разработки проекта. Потому что проект, когда уже проектируются здания, улично-дорожная сеть, нагрузки считаются, материалы смотрятся, это уже этап, на который придется потратить довольно много денег. Мастер-планы такого большого количества денег не требуют, но они дают возможность переходить на следующий этап, то есть на проектирование, а затем и на строительство. Поэтому этот этап мы никак не пробежим мимо. Сейчас именно мастер-планами занимаемся. И уверен, что это даст отдачу. Только что смотрел один из проектов - это предложения по мастер-плану города-спутника рядом с Владивостоком. Красиво. Я попросил поподробнее экономику посчитать. Потому что без экономики принимать решение не получится. Но с точки зрения среды для жизни когда смотришь, то понимаешь, что это красиво сделано. И людям, наверное, будет удобно и комфортно в нем жить.
- Как вам название, которое предложил Алексей Чекунков, - Новый Владивосток?
- Я вообще не специалист по названиям. Мне не очень нравится вся эта внешняя часть - названия, лозунги. Мне нравится содержание. Поэтому я никак не буду относиться к названиям. Я лучше постараюсь всеми силами, чтобы все эти проекты сбылись. Если уйти от модных названий, по сути дела, мы говорим о том, что мы собрались модернизировать города Дальнего Востока, перестроить их. Это очень крутая задача, очень важная для людей, очень интересная и масштабная - перестроить города на 40% территории России.
- Какие сложности сейчас есть с развитием Дальнего Востока? Что еще предстоит преодолеть?
- Первое и самое важное - добиться технологической независимости. Я не могу сказать, что санкции, введенные недружественными странами, как-то обрушили развитие Дальнего Востока. Ничего подобного не произошло. Но и сказать о том, что они не повлияли, будет нечестно. Есть ряд проектов, которые столкнулись с санкциями, и на какой-то части технологических цепочек у них возникли препятствия. Например, они заказали оборудование западное, заключили контракт, а вежливые западные партнеры сказали: мы вам ничего не поставим. Нехороший поступок, даже, я бы сказал, непорядочный. Тем не менее такие случаи есть. Это значит, что мы должны научиться это оборудование делать сами.
- Где могут быть точки роста?
- Все, что касается замены технологий, может и должно стать точками роста. Если мы научимся делать судовые двигатели большой мощности, научимся делать криогенное оборудование для перевозки сжиженного природного газа, научимся строить маленькие самолеты и вертолеты, мы станем сильнее. Страна станет сильнее. Дальний Восток станет сильнее. Мы стараемся наладить выпуск легкомоторных самолетов «Байкал» взамен устаревших Ан-2 в Комсомольске-на-Амуре. Я очень надеюсь, что и по ряду других видов продукции мы научимся их выпускать. Конкурентные, хорошие, правильные. Разные люди иногда говорят: а вот мы этого не можем. Я в это не верю. Мы делаем Су-57 и космические корабли. Это по технологиям на порядок превосходит то, что нам нужно импортозаместить. Значит, нам надо чуть-чуть вернуться назад и научиться делать что-то, на что мы почему-то когда-то махнули рукой и решили, что проще закупать. Уже не проще.